ж ты-ы мо-ой! – бесконечно медленно протянула она хнычущим голоском. – Ну и быстро же ты бегаешь! Просто голова идёт кругом.
– Я тороплюсь на свадьбу нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого, – объяснила Транквилла.
На сей раз Шахерезаде понадобилось ещё больше времени, чтобы привести свои липкие мысли в порядок, после чего она с трудом выдавила из себя:
– Како-ой у-ужас! Да ведь ты шла совсем в другую сторону. – Она беспорядочно повела усиками, пытаясь указать верное направление: – Туда-не-сюда-оттуда-я-думаю-сюда-да!.. Здесь-не-тут-сюда-ко-мне-потом-на-север-там-тут-ты-там… – И она замолчала, безнадёжно запутавшись в своём маловразумительном объяснении.
– Ничего страшного, – сказала Транквилла, – теперь я, во всяком случае, знаю, что выбрала неверный путь. Так куда, говоришь, мне надо идти?
Улитка пришла в такое замешательство, что, сморщившись, исчезла в своём домике и появилась только спустя добрых полчаса.
Транквилла терпеливо ждала, пока Шахерезада опять обретёт дар речи.
– Бо-оже ж ты-ы мо-ой! – сокрушалась улитка. – Вот незадача-то! Тебе следовало идти на юг, а не на север.
– Благодарю за подсказку. – И Транквилла, тяжело ступая, развернулась в обратную сторону.
– Но ведь праздник-то уже послезавтра! – плаксиво воскликнула улитка.
– Уж поверь, я буду там вовремя, – промолвила Транквилла.
– Вряд ли, – вздохнула улитка и уныло посмотрела на черепаху. – Вот если бы ты с самого начала пошла в нужную сторону, тогда, быть может, ещё успела. А теперь нет никакой надежды. Всё впустую. Како-ой у-ужас!
– Ты можешь сесть ко мне на панцирь, если хочешь отправиться вместе со мной, – предложила Транквилла.
Шахерезада обречённо опустила выпуклые глазки.
– Зачем? Теперь уже поздно, слишком поздно… Мы ни за что не успеем.
– И всё же стоит попытаться, – сказала Транквилла. – Шаг за шагом, потихонечку-помаленечку.
– Мне так грустно, – захныкала улитка, – останься со мной и утешь меня!
– К сожалению, не могу, – дружелюбно ответила Транквилла, – ведь я приняла твёрдое решение.
И с этими словами она продолжила путь, на сей раз в обратном направлении.
Шахерезада Горюновна ещё долго-долго смотрела ей вслед глазами, полными слёз, и беспрестанно шевелила усиками, словно бормоча заклинания.
И снова день за днём брела черепаха, теперь уже в другую сторону, по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и днём.
Наконец повстречался ей ящер Захариас Манернолапкович. Он лежал на тёплом камне и дремал. Его богатый изумрудно-зелёный чешуйчатый наряд так и переливался на солнце. Когда черепаха приблизилась к нему, ящер открыл один глаз, прищурился и сонно, но деловито поинтересовался:
– Стой! Ты кто такая? Откуда идёшь? Куда путь держишь?
– Меня зовут Транквилла Неуклюжевна, – ответила черепаха, – иду я от древней маслины к пещере нашего великого султана.
Захариас Манернолапкович широко зевнул.
– Ах так… И зачем же ты туда направляешься?
– Я спешу на свадьбу нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого, поскольку он пригласил на неё всех зверей и птиц, а стало быть, и меня, – пояснила Транквилла.
Тут Захариас Манернолапкович от удивления открыл второй глаз и надменно посмотрел на черепаху.
– И как же такой жалкий пылесос, – прогнусавил он спустя некоторое время, – собирается туда добраться?
– Шаг за шагом, потихонечку-помаленечку, – привычно повторила Транквилла.
Захариас Манернолапкович опёрся на локти и забарабанил по камню коготками.
– Ну и ну, вот так вот, вразвалочку-вперевалочку, ты собиралась попасть на свадьбу, которую должны были отпраздновать неделю назад?
– А её не отпраздновали неделю назад? – спросила Транквилла.
– Нет, – лениво протянул Захариас Манернолапкович.
– Прекрасно, – обрадовалась Транквилла, – значит, я поспею вовремя.
– Сомневаюсь. Как высочайший сановник двора великого султана официально заявляю: торжество откладывается. Лев Двадцать Восьмой неожиданно выступил войной против тигра Себулона Саблезубовича. Так что ты можешь спокойно возвращаться домой.
– К сожалению, не могу, – ответила Транквилла Неуклюжевна, – ведь я твёрдо решила погулять на свадьбе.
И с этими словами, не обращая больше внимания на ящера, черепаха потопала дальше.
Захариас Манернолапкович, задумавшись, уставился полусонным взглядом в одну точку, бормоча:
– Но ведь это спорный вопрос… безусловно, это спорный вопрос…
И опять несколько дней ползла черепаха по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и при свете солнца.
Когда она пересекала каменистую пустыню, ей повстречалась стая воронов. Птицы сидели на ветках сухого дерева, нахохлившись и погрузившись в мрачные думы. Транквилла Неуклюжевна остановилась, чтобы справиться о дороге.
– Апчхи! – каркнул один из воронов, прежде чем она успела открыть рот.
– Будьте здоровы! – приветливо крикнула Транквилла.
– Я не чихнул, – пояснил ворон, – а только представился. Перед вами мудрец Апчхи Халеф Хабакук.
– Прошу прощения! А меня зовут Транквилла Неуклюжевна, и я всего лишь обыкновенная черепаха. Не могли бы вы, мудрый Хабакук, подсказать мне, как пройти к пещере нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого? Я, знаете ли, приглашена к нему на свадьбу.
Вороны обменялись многозначительными взглядами и откашлялись.
– Конечно, я мог бы подсказать тебе
